Токи, исходящие от картин

Мне 14 лет. Я иду с мамой первый раз в Музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина на Волхонке. В залах голландской живописи от темных картин с золотисто-умбристым колоритом исходит какое-то тепло, будто сидишь у очага или камина. Необыкновенный, чудесный запах, аромат старого лака стоит в пространстве выставочного зала. Я интуитивно чувствую, что аура, исходящая от картин, наполняющая залы, другая, чем за окном. Здесь тепло, спокойно, хорошо; там холодно и тревожно. Запомнились натюрморты Виллемса Геррита Хеды «Ветчина и серебряная посуда», Питера Класа «Завтрак».

При ходьбе по залам музея у меня тяжелеют ноги, на них будто пудовые гири, я часто присаживаюсь отдохнуть на скамейку. Позже, на протяжении нескольких лет учебы в детской художественной школе, при посещении музеев у меня всегда тяжелели ноги и я, молодой паренек, превращался на некоторое время в дряхлого старичка. Сейчас я думаю, что это происходило со мной оттого, что я, помимо своей воли, как губка, впитывал токи, исходящие от картин, а так как в музеях собраны великие живописные произведения, то и поле этих картин было великим и мощным, до такой степени подавлявшим меня, что я еле волочил ноги.

Выходя из музея, спускаясь по лестнице, я попросил маму купить мне краски. За красками мы поехали с отцом, купили самое необходимое: масляные краски, картон, льняное масло, скипидар, палитру и пару кистей. По совету отца я начал срисовывать, увеличивая на картоне открытки с разными видами. Белый пароход плывет в лазурном море, березы на берегу реки летом, дом Чайковского в Клину с клумбой цветов перед фасадом.

Я был в восторге от запаха масляных красок, льняного масла и скипидара, с нетерпением ждал момента начала рисования.

По окончании работы мы с отцом отставляли на несколько метров готовую картинку и обсуждали новое произведение живописи. Все нарисованные картинки я покрывал олифой, это придавало им немного золотистый оттенок и насыщенную блестящую поверхность. Таким образом за несколько месяцев я перерисовал масляными красками множество открыток с различными видами и повез эти «произведения искусства» с мамой в художественную школу, которая находилась на Кропоткинской улице. Директор художественной школы удивилась, что я начал рисовать маслом, минуя карандаш, акварель и гуашь. Для поступления в школу это не годилось. Она посоветовала мне нарисовать карандашом на плотной бумаге яблоко, разрезав его пополам, и кувшин, в общем, поставить натюрморт. Рисовать масляными красками она запретила. Вечером этого же дня я нарисовал яблоко в разрезе, за неимением кувшина рядом изобразил стеклянный графин, наполовину наполненный водой. Короче, я начал заниматься «правильным» творчеством, но лишил себя удовольствия вдыхать запах льняного масла и масляной краски.

В начале лета 1966 года я пришел сдавать экзамены в художественную школу, на экзамене по композиции выбрал тему «Как ты провел лето?». Перед этим я побывал в школьной поездке в Ленинграде. Мы ночевали на физкультурных матрасах в спортивном зале какой-то школы. Утром умывались в школьном туалете, чистили зубы болгарской пастой Pomorin, завтракали в кафе, посещали музеи и достопримечательности. И вот на экзамене по композиции я вспомнил о своей поездке. Владел я акварелью и рисунком плохо, и из больших впечатлений о величественном городе с полноводной Невой и дворцами у меня получилась мазня из краски темно-бурого цвета. Внизу листа в темном пятне краски угадывалась лодка. Владимир Акимович Рожков, преподаватель рисунка и завуч в художественной школе, мою композицию почему-то похвалил и сказал, что в ней есть живописность. Возможно, так оно и было. Позже, ближе узнав Рожкова, я увидел в нем деликатного и интеллигентного человека. Меня приняли в художественную школу.