На хребте селедки. Натюрморт написанный как пейзаж

Селедка, которую А. Попов помещает на передний план одного из своих натюрмортов наряду со шляпой, бутылью и кружкой пива, – невероятно популярный на протяжении столетий предмет изображения в различных художественных традициях. Так, селедка особенно часто встречается в голландском искусстве 17-го века, когда она стала излюбленным блюдом, а также одной из основ процветания и обогащения страны: Голландия доминировала на европейском рынке соленой сельди. Неслучайно голландская поговорка гласит, что «Амстердам построен на хребте селедки». Сельдь включали в свои натюрморты такие видные голландские мастера, как Питер Клас, Виллем Клас Хеда, Виллем ван Алст и другие. Кроме того, в голландской натюрмортной живописи рыба зачастую была наделена христианскими аллюзиями: греческое слово рыба, т.е. «ихтис», выступало в качестве аббревиатуры греческой фразы «Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель».

Если воспринимать «Натюрморт с селедкой и шляпой» А. Попова сквозь призму голландского искусства золотого, 17-го, века, то не только рыба, но и стоящая за ней бутылка (если это бутылка с вином) может считываться как христианский символ: вино в религиозном контексте ассоциируется с кровью Христа и таинством причастия.

Заметим: в своих мемуарах художник пишет, что при первом посещении Пушкинского музея в 14-летнем возрасте запомнились ему именно два голландских натюрморта.

В русской живописной традиции селедка – тоже прочно укоренившийся с начала 20-го века образ. Сельдь в натюрморте времен Гражданской войны и разрухи первых лет советской власти отражала суровое голодное время, которое переживала страна. Тогда это была основная пища населения: как писал Е. Замятин в рассказе «Икс», действие которого разворачивается в 1919 г., «все от восемнадцати до пятидесяти были заняты мирным революционным делом – готовили к ужину котлеты из селедок, рагу из селедок, сладкое из селедок». Селедка, которая фигурирует в натюрмортах тех лет кисти К. Петрова-Водкина, З. Серебряковой, Д. Штеренберга, В. Малагиса, стала одновременно и символом голодных времен, и символом насыщения. Более того, селедка как идеальная закуска часто сопровождалась в работах изображением алкогольного напитка. Штабс-капитан Мышлаевский из «Дней Турбиных» вопрошал: «А как же Вы селедку без водки будете есть? Абсолютно не понимаю». Художники-нонконформисты уже второй половины века тоже зачастую включали селедку в свои работы, как, например, Оскар Рабин в «Натюрморте с рыбой и газетой «Правда»», где сельдь поверх порванного на клочки «рупора советской власти» становилась частью горькой политической сатиры.

Натюрморт А. Попова примыкает, скорее всего, именно к отечественной традиции «пьяного натюрморта», хотя в целом это своеобразная «сумма живописи», многослойный образ, «набухший» от коннотаций, щедро ими «начиненный», и образ этот авторски переосмыслен художником.

Скупой, немногословный натюрморт написан как пейзаж – панорамный, видовой, с пониженной линией горизонта. Большая часть полотна занята пустой плоскостью стены, расчерченной лучами тусклого, еле проникающего в мрачное, затененное помещение света.

В реальном пейзаже на месте этой стены было бы изображено высокое небо. Предметы даны жидко, размазанно, как в дымке – все объекты написаны одинаково, как часть пейзажного целого, художник не всматривается в них, как в натюрморте, их фактура почти сглажена, нивелирована. Мастер словно пишет природный ландшафт: крутые склоны тульи шляпы, поблескивающую поверхность блюда и сельди, взмывающий пик бутыли и устойчивость пивной кружки. Он обращается к глухому, подвальному колориту, палитре «голубого периода» Пикассо с ее настроением подавленности и отчаяния. Тематика «пьяного натюрморта» тоже вполне вписывается в интонацию картин этого времени кисти великого франко-испанского мастера, когда главными его героями были маргиналы, обитатели социального дна.

Натюрморт А. Попова лаконичен, но тем не менее выразителен. Это одновременно и натюрморт-настроение, и натюрморт-совокупность живописных аллюзий, и натюрморт-аллегория советского быта, к которому отсылает характерный дизайн шляпы и продуктовый набор.

Автор: Анастасия Курьянова / Искусствовед

Аспирантка программы «История и теория культуры, искусств» Европейского университета в Санкт-Петербурге, выпускница искусствоведческих программ магистратуры и бакалавриата НИУ ВШЭ в Москве, участница всероссийских и международных научных конференций в области истории искусств.