Обнаженное женское тело в искусстве: объект вожделения или поле власти?

В 1989 г. группа анонимных американских художниц Guerrilla Girls разместила на автобусах в Нью-Йорке постеры, изображавшие обнаженную одалиску с картины французского художника 19-го века Жана Огюста Доменика Энгра. Изображение сопровождалась статистикой, согласно которой женщины составляют меньше 5% от числа художников, представленных в музее в разделе «Современное искусство», при этом более 85% обнаженных в экспонируемых произведениях – именно женщины. В связи с этим группа задавала вопрос: «Неужели женщине, чтобы попасть в Метрополитен-музей, нужно быть обнаженной?».

Обнаженная женская натура – один из ключевых сюжетов западного искусства (как и обнаженная натура в принципе). Стоит подчеркнуть, что тело в классической скульптуре или живописи оказывается именно обнаженным, нагим, а не голым. Голое тело обычно вызывает у зрителя чувство неловкости; нагое, напротив, ассоциируется с чем-то благородным и возвышенным.

Как пишет известный искусствовед Кеннет Кларк, автор книги «Нагота в искусстве», обнаженное тело – это художественная форма, которую изобрели греки в 5-м веке до нашей эры. Они верили, что тело – это то, чем нужно гордиться и что нужно поддерживать в совершенстве. Обнаженное тело фактически обеспечивает преемственность в искусстве: представители и классической живописи, и современного искусства обращаются к наготе. Причем в классическом искусстве нельзя просто скопировать тело, и оно уже автоматически станет произведением искусства – в отличие, например, от изображения животного или цветка. Художник должен не просто подражать природе, но усовершенствовать натуру. Т.е. нагое тело – лишь отправная точка для художника.

Раньше, до наступления 20-го века, когда обнаженное тело на картине или в скульптуре оказывалось слишком близким к реальности, лишалось мифологических атрибутов, маски воображаемого персонажа, это нередко вызывало скандал. Можно вспомнить знаменитую «Олимпию» Эдуарда Мане, которая изображает обнаженную женщину, возлежащую на кровати, с чернокожей служанкой рядом. Олимпия у него получилась слишком настоящей, слишком похожей на реального человека (в ее лице даже угадывали черты известной куртизанки того времени). Нещадные критики сравнивали обнаженную с «самкой гориллы» и называли «обезьяной на кровати». Их шокировало тело, лишенное флера идеала.

Изображение обнаженного тела, естественно, может подразумевать эротический подтекст, который художники отлично осознавали и иронично обыгрывали. Например, в картине «Диана и нимфы» итальянского художника 17-го века Доменикино древнегреческая богиня-девственница в окружении свиты помещена на среднем плане, в то время как на передний план вынесена фигура возлежащей в воде юной нимфы в чувственной позе. Именно она приковывает взгляд зрителя первой и не дает ему переместиться дальше, к богине – воплощению чистоты и непорочности. Шутка обретает дополнительное измерение, если знать контекст создания картины: полотно было заказано высокопоставленным духовным лицом – кардиналом Альдобрандини.

Экспрессионисты в начале 20-го века искажают обнаженное человеческое тело, гипертрофируя отдельные его части и придавая ему неестественные позы. Обнаженная натура становится для них еще одним инструментом выражения собственного эмоционального состояния. Та же экспрессионистская традиция живет и в картинах, изображающих путан, Александра Попова.

Во второй половине 20-го века случился бум перформанса как нового формата искусства, сделавшего основным своим инструментом тело человека. Расцвет перформанса совпал с сексуальной революцией 1960-х гг. и второй волной феминизма. Женское тело перестало быть пассивно созерцаемым объектом. Художница сама обнажилась, а ее тело оказалось одновременно и объектом, и субъектом искусства. Перформансы фактически воплотили в себе тезис выдающегося французского философа Мишеля Фуко о том, что тело – это биополитическая реальность, т.е. инструмент властных отношений. Тело всегда осмысляется социально. Среди самых известных перформансов, задействующих обнажение как художественный и политический инструмент, можно назвать работы сербской художницы Марины Абрамович. Например, в рамках перформанса «Губы Томаса» 1975 г. она вырезала у себя на животе коммунистическую звезду и затем легла на крест изо льда – тем самым художница рефлексировала на тему своей биографии: по ее словам, с детства она была зажата между православием и коммунизмом.

Обнаженное тело на протяжении тысячелетий было и продолжает быть полем выражения различных художественных, социальных, культурных, политических идей. Вопрос обнаженного женского тела до сих пор стоит очень остро, порождает обширный пласт критики и нуждается в осмыслении. Из пассивного объекта женское тело превращается в активно действующий субъект – и все же остается вопрос: наделяет ли обнажение, производящее, несомненно, сильный эффект, собственно силой, властью, возвращает ли оно власть над собственным телом?

—

Иллюстрация кадр из фильма «Фрина на празднике Посейдона в Элевзине». В кадре картина художника Генриха Семирадского. Проект Русского музея — онлайн-экскурсий по музею.

Автор: Анастасия Курьянова / Искусствовед

Аспирантка программы «История и теория культуры, искусств» Европейского университета в Санкт-Петербурге, выпускница искусствоведческих программ магистратуры и бакалавриата НИУ ВШЭ в Москве, участница всероссийских и международных научных конференций в области истории искусств.

Написать комментарий к статье...