Портрет османского правителя. У истоков ориентализма

В Лондонской Национальной галерее хранится один занимательный портрет турецкого султана кисти венецианского художника 15-го века Джентиле Беллини. Это портрет Мехмеда II Завоевателя. Под натиском его войск в 1453 г. пала столица Византийской империи – Константинополь.

Мехмед был не только военачальником и политиком, но и покровителем искусств. Он также изучал классические языки, увлекался географическими картами, следил за последними достижениями в области военной архитектуры, коллекционировал монеты и медали, а значит, осознавал потенциал портретного образа как способа прославления правителя.

Стоит отметить, что представление об исламе как религии, запрещающей натуроподобные изображения, не совсем верно. Вне религиозного контекста они были вполне приемлемы. Кроме того, какие бы то ни было правила на султана не распространялись.

Поэтому неудивительно, что Мехмед II попросил венецианцев прислать мастера, искусного в портретной живописи. В ответ в Османскую империю был отправлен Джентиле Беллини, к тому моменту уже состоявшийся и успешный художник из целой династии живописцев. Он пробыл в Константинополе 15 месяцев и, по-видимому, имел уникальный доступ к частным покоям дворца султана, где, как считается, и был написан его портрет. Кроме того, он преподнес в подарок Мехмеду альбом рисунков своего знаменитого отца – Якопо Беллини.

Портрет напоминает многие европейские портреты того времени и разительно отличается от османского искусства 15-го века. Султан, изображенный в погрудном срезе почти в профиль и помещенный внутри иллюзионистически выписанной арки, представлен в богатом одеянии, которое красноречиво свидетельствует о его статусе. Вокруг него парят шесть корон, которые либо символизируют территории под его властью, либо указывают на его место по счету в череде османских султанов. Однако портрет пробыл в Константинополе совсем недолго. Вероятнее всего, картина была привезена в Италию после смерти Мехмеда в 1481 г. В последующие века портрет был сильно записан, в таком виде он остается и до сих пор. Тем не менее, его можно считать одним из первых произведений ориентализма.